Встал я утром, смотрю - все ништяк. Солнышко светит, птички поют. Весна, короче. Или лето? Или весна? Ну, уж точно не зима. И то слава богу. Встал я, короче, утром, и вышел на балкон покурить.

Закуриваю сигарету - а она свистит как чайник со свистком. Слушал ее слушал - достало ее слушать, выкинул с балкона. Так она поднимается выше и летит в Африку. И остальные бычки за ней, выстроившись клином.

Эх ты, думаю, еб твою мать. Опять киндер-сюрприз начинается. Лечь, что ли, поспать, - может быть, попустит. Захожу обратно в хату, а тут подходит ко мне Майкл и говорит: привет! а у тебя что, опять киндер-сюрприз? Я его спрашиваю: а как ты догадался? А он отвечает: а потому что ты сегодня без штанов тусуешься. Смотрю: а я и в самом деле без штанов. В одних трусах. А народ вокруг ходит и внимания не обращает. Наверное, точно лето.

Зашли мы, короче, в "Булку", взяли кофе. Я как-то слегонца завис, смотрю: кофе, "Булка", Сумская улица - все такое родное, знакомое, расслабляющее... Менты пирожками торгуют... И тут в "Булку" заходят человек пять автоматчиков и как начнут все вокруг с автоматов хуячить!

Ладно, думаю. Ложусь на пол. И еще думаю, а что ж это я такое хотел сделать. Ага, поспать. Только хренушки тут заснешь: Егорка привязался, так и орет в обих ушах: непрерывный суицид для меня-а-га! непревный суицид! для меня-а -га! Ну, нагрузил. Вот я резко встаю и говорю ему: слушай, чувак, да отвяжись ты наконец со своей малиновой девочкой. И тут только слышу га-га-га! Смотрю, а там полный зал собрался, не меньше человек пятьсот, и все с меня прутся. Ну, я им сразу язык показал, потом фак тыкнул, потом трусы свои спереди приспустил. Хохот такой пошел, некоторые там в зале даже лопаться стали, ливерный фарш с них полез, мясокомбинатом в воздухе завоняло. А тут и сам мясокомбинат подъезжает. Не, думаю, на хуй, на хуй -- и тихонько сползаю со сцены в оркестровую яму.

А в яме хорошо, тепло. Музыкантов никого нет, сидит одинокий скрипач и сосредоточенно дрочит. Увидел меня, оживился. Слушай, говорит, паренек, а давай друг другу подрочим -- все-таки веселее как-то вдвоем. Не вижу тут говорю, ничего такого веселого. А он все не унимается. Тогда говорит, знаешь что, давай я у тебя отсосу. Ого, говорю, а пасть тебе не разорвет? У меня же хуй, как раздрочишь, десять сантиметров в диаметре. Тут мой скрипач садится между стульев, закрывает голову руками и начинает как-то скулить: гонишь! гонишь! гонишь! Я ему говорю: ну, успокойся, мужик, конечно, я гоню, таких хуев в природе не бывает. И вдруг чувствую, начал он у меня распухать. Так, думаю, надо срочно куда-нибудь отвлечься, а то и в самом деле разбухнет до десяти сантиметров, и что с ним потом делать.

Выглядываю с ямы - ничего вокруг не видно. Поднимаю голову - а там облака, а за облаками улица Сумская с высоты птичьего полета. Ну, думаю, нормально. Значит, я уже в раю. Теперь-то и поспать можно. И только я завтыкал слегонца, как вдруг слышу: а это еще кто тут разлегся?! Открываю глаза, смотрю - бог. В натуре совсем на себя не похож, но сразу видно, что бог. Вот, - говорю ему, - значит, сплю я здесь немножко. А он мне в ответ как зарядит пенделя под сраку; и пока я сквозь облака вниз лечу, сзади громовой такой голос: НАШЕЛ, БЛЯДЬ, ГДЕ СПАТЬ!!!

Лечу я это, значит, лечу, уже и забыл, куда я лечу, зачем лечу - а все равно лечу себе и лечу. Ну, думаю, надо пирожков купить по дороге, хоть позавтракаю, какая разница, все равно лететь. Достаю из кармана жменю скрепок и две семидолларовых купюры. А вот и мент стоит, пирожками торгует. Подхожу к нему, знакомлюсь. Оказывается, свой чувак, плановой из Днепропетровска. "Слушай, - говорит, - а не знаешь, где бы тут раскумариться? А то я с местной тусни в натуре никого не знаю". Ну, я пожалел чувака, хотел ему пару адресов подсказать правильных, а потом думаю: стоп! Он же ж мент! Какая разница, что он пирожками торгует. Мент, в натуре, а я, блин, добрая душа, чуть ему все точки не посдавал. И стыдно мне стало, просто до слез. Сел, значит, на бордюр, и плачу.

Тут подходит ко мне один местный кореш безбашенный - не буду называть кто, его и так все знают. И говорит: чего расплакался, волосатый? Киндер-сюрприз у тебя? Ну и хули? У меня уже две недели киндер-сюрприз, так ты только посмотри, как мне ништяк. В Крымец вот на днях съездил, а там, блин, солнышко светит, море плещет, сладкая вата на деревьях растет. "Ух ты! - думаю. - А ведь надо бы и себе в Крымец бы съездить, пока киндер-сюрприз не кончился".

Встаю с бордюра, иду на метро "Исторический музей", попадаю на метро "Хрещатик". Тут бы мне и насторожиться, а я, блин, торможу, прямо как стоп-кран. Сажуся в вагон, выхожу через две остановки на Курском вокзале.

А на Курском как на Курском: грязь, вонь, бомжи, цыгане, хачики, менты голодные стаями бегают - и ни одной тебе волосатой рожи на квадратный километр! Короче, одним словом. Плыву я, значит, среди всего этого гамнища - и вдруг слышу: эй, чувак! Киндер-сюрприз купить забыл!

Подымаю голову - смотрю, стоит на лотке какой то боб-марлЕй конкретный, красноглазый, с дрэдой до пояса. Купи, - говорит, - спецового джа-киндера, мэйд ин джамэйка. Смотрю - а у меня в кулаке пять штук российских зажато. Отдаю их боб-марлЕю, беру у него киндер, раскрываю - а там, само собой, не меньше корабля ганджи! Ох, говорю ему, и крутые же у тебя сюрпризы! А он мне в ответ загадочно: у меня, браток, никаких сюрпризов. Возьми любой киндер, посмотри - программа везде одна и та же.

Забил я себе пяточку, покурил и думаю: а ведь в самом деле, программа-то везде одна и та же! И с такими вот мыслями выхожу я с Курского вокзала и медленным шагом возвращаюсь на Сумскую улицу. Прихожу на "Булку" - а там уже пять часов вечера, весь народ как раз проснулся и выполз тусоваться. Ну, говорю, чуваки, поздравьте меня: только что в Москву сходил. А они меня спрашивают: ну и как оно там, в Москве. А в Москве, говорю, тоже все ништяк, потому что програма-то везде одна и та же! И достаю с кармана свой джа-киндер. А там еще почти что целый корабль, причем трава, чуваки! Вот это, бля, трава! Не меньше семерки, бля буду. Та! какая там семерка! Одну хапку сделал - и улетел! Вот это, я понимаю, ни хуя себе трава. С одного корабля человек пятнадцать по полной программе, а те, что пожадничали, потом еще три дня крышу свою искали. И до сих пор не нашли.